Мои волосы пахнут дымом костра...
Снова моя обожаемая Света!
Письмо в редакцию телепередачи «Лед и Пламень»
Дорогая передача, в воскресенье, чуть не плача,
Вся Канатчикова дача к телевизору рвалась.
И с разинутыми ртами мы смотрели «Лед и Пламень»,
И по полной по программе вся больница завелась.
Мы увидели такое! Третий день нам нет покоя,
Поразили всех, не скроем, ваши танцы, хоть убей!
И за нашим за забором не больница будет скоро,
А сплошной Содом с Гоморрой и последний день Помпей.
Напугал тут всех до колик алкоголик Спиридон.
«Я, - кричал, - не алкоголик! Бог любви я! Купидон!»
Лук согнул он из бамбука (раздобыл же где-то, гад!)
И давай стрелять из лука, да не глядя, наугад.
Целил влево, целил вправо, подстрелил сестричку Клаву,
Нету на него управы - затаится под кровать,
Попадет ли – неизвестно, но вчера попал ведь, деспот,
Главврачу в такое место, что неловко и назвать!
Тут еще один мазурик баламутил до темна,
Что он, мол, не просто дурик, а сам черт и сатана,
Огненной грозился карой всем, кто много нагрешил…
Хорошо, отряд пожарных пламя быстро потушил!
Только это всё цветочки, после пламенной той ночки
Кое-кто дошел до точки: посмотрел программу - ну
И решил, что он не Беня, а свихнувшийся Арбенин –
Тот, который в воскресенье отравил свою жену.
И теперь он ходит мрачный, исподлобья пялит взгляд
И в кармане что-то прячет… люди шепчутся, что яд.
А у нас народ культурный, академиков – не счесть!
Он по кухне был дежурным – мы не стали кашу есть.
Шизофреники, которым раньше было всё равно,
Шастают по коридорам, ищут целый день руно,
А ночами просят судно, так буянят – не уснёшь!
Ну, а сладить с ними трудно - психи, что ты с них возьмёшь…
А в шестнадцатой палате (это женский корпус, кстати)
Держат дамочку в халате – ту врачи едва спасли,
Худо ей совсем, однако: говорит, она собака,
И всё требует, бедняга, чтоб ей сена принесли.
Не, ребята, в ваших танцах без ста грамм не разобраться -
Нам же нечем напиваться, не положен нам коньяк.
Вы, пожалуйста, не смейтесь, не хотите – так не верьте,
Только в нашем контингенте обнаружился маньяк!
Подтвердят вам хором психи: прежде самым он из нас
Безобидным был и тихим. А теперь он – Карабас!
Перепортил литры крови персоналу, прям беда:
Медсестер, садюга, ловит, запирает в чемодан.
А как только дело к ночи, то зловеще он хохочет,
А у психов, между прочим, нервы тоже – не металл…
Санитар у нас был, Чацкий, услыхал тот смех дурацкий,
Стал трястись и заикаться – тоже пациентом стал.
Дорогая передача! Ну и что всё это значит?
Может, кто-то нас дурачит? Может, шутите вы так?
Только очень некрасивы эти «шутки с коллективом»,
И заместо позитиву вышел форменный бардак.
Уважаемый продюсер! Может, лучше про балет,
Про возвышенные чувства, про Жизелей и Джульетт,
Иль про синюю про птицу, про малюток-лебедей -
Чтобы в нашей психбольнице было всё, как у людей!
Так вы нас не огорчайте, поскорее отвечайте,
Доложите по начальству, что, мол, нанесён урон...
Если ж к будущей программе не измените вы правил,
То тогда уже направим мы петицию в ООН!!!!
Письмо в редакцию телепередачи «Лед и Пламень»
Дорогая передача, в воскресенье, чуть не плача,
Вся Канатчикова дача к телевизору рвалась.
И с разинутыми ртами мы смотрели «Лед и Пламень»,
И по полной по программе вся больница завелась.
Мы увидели такое! Третий день нам нет покоя,
Поразили всех, не скроем, ваши танцы, хоть убей!
И за нашим за забором не больница будет скоро,
А сплошной Содом с Гоморрой и последний день Помпей.
Напугал тут всех до колик алкоголик Спиридон.
«Я, - кричал, - не алкоголик! Бог любви я! Купидон!»
Лук согнул он из бамбука (раздобыл же где-то, гад!)
И давай стрелять из лука, да не глядя, наугад.
Целил влево, целил вправо, подстрелил сестричку Клаву,
Нету на него управы - затаится под кровать,
Попадет ли – неизвестно, но вчера попал ведь, деспот,
Главврачу в такое место, что неловко и назвать!
Тут еще один мазурик баламутил до темна,
Что он, мол, не просто дурик, а сам черт и сатана,
Огненной грозился карой всем, кто много нагрешил…
Хорошо, отряд пожарных пламя быстро потушил!
Только это всё цветочки, после пламенной той ночки
Кое-кто дошел до точки: посмотрел программу - ну
И решил, что он не Беня, а свихнувшийся Арбенин –
Тот, который в воскресенье отравил свою жену.
И теперь он ходит мрачный, исподлобья пялит взгляд
И в кармане что-то прячет… люди шепчутся, что яд.
А у нас народ культурный, академиков – не счесть!
Он по кухне был дежурным – мы не стали кашу есть.
Шизофреники, которым раньше было всё равно,
Шастают по коридорам, ищут целый день руно,
А ночами просят судно, так буянят – не уснёшь!
Ну, а сладить с ними трудно - психи, что ты с них возьмёшь…
А в шестнадцатой палате (это женский корпус, кстати)
Держат дамочку в халате – ту врачи едва спасли,
Худо ей совсем, однако: говорит, она собака,
И всё требует, бедняга, чтоб ей сена принесли.
Не, ребята, в ваших танцах без ста грамм не разобраться -
Нам же нечем напиваться, не положен нам коньяк.
Вы, пожалуйста, не смейтесь, не хотите – так не верьте,
Только в нашем контингенте обнаружился маньяк!
Подтвердят вам хором психи: прежде самым он из нас
Безобидным был и тихим. А теперь он – Карабас!
Перепортил литры крови персоналу, прям беда:
Медсестер, садюга, ловит, запирает в чемодан.
А как только дело к ночи, то зловеще он хохочет,
А у психов, между прочим, нервы тоже – не металл…
Санитар у нас был, Чацкий, услыхал тот смех дурацкий,
Стал трястись и заикаться – тоже пациентом стал.
Дорогая передача! Ну и что всё это значит?
Может, кто-то нас дурачит? Может, шутите вы так?
Только очень некрасивы эти «шутки с коллективом»,
И заместо позитиву вышел форменный бардак.
Уважаемый продюсер! Может, лучше про балет,
Про возвышенные чувства, про Жизелей и Джульетт,
Иль про синюю про птицу, про малюток-лебедей -
Чтобы в нашей психбольнице было всё, как у людей!
Так вы нас не огорчайте, поскорее отвечайте,
Доложите по начальству, что, мол, нанесён урон...
Если ж к будущей программе не измените вы правил,
То тогда уже направим мы петицию в ООН!!!!
